Василий Головачев - Вирус тьмы, или Посланник [= Тень Люциферова крыла]

Проводник не сказал, что произойдет в противном случае, но это и так было понятно.

Никита задумался. В душе происходила борьба между «да» и «нет», между отвагой и нерешительностью, свободой и ограниченностью. У него вдруг проснулось чувство незавершенности собственных намерений, но никто не мог ему помочь ни советом, ни примером.

— Мне нужно подумать. — Никита, чувствуя прилив крови к щекам, с трудом заставил себя взглянуть прямо в глаза Проводника. — Дня два-три. Если есть место, где нас не достанет команда СС, доставьте нас туда. Дальше я пойду один… или не пойду вовсе.

— Что ж, — поразмыслив, сказал лемур, — по крайней мере честно и откровенно. Возьмите еще вот это. — Он протянул Сухову две пары маленьких дисков, соединенных спиралькой. — Лингверы. В их памяти хранится большинство основных языков Шаданакара. На первых порах они вам помогут. Следуйте за мной.

Спустя минуту дверь темпорала закрылась за ними, станция сдвинула время на определенное количество «хроноквантовых градусов», следуя приказу Истуутуки, и они вышли в другой Мир Веера.

Проводник-Наблюдатель Истуутука покинул их сразу же, как только они огляделись на новом месте. Посланник и его спутник остались одни, чувствуя непривычную робость и ожидая появления чудес, жутких и опасных или приятных и добрых. Однако ничего не происходило. Вне стен кокона темпорала шел дождь, и за его пеленой ничего нельзя было рассмотреть даже в трех десятках шагов.

— Где мы? — осведомился Сухов, попятившись под козырек какого-то каменного строения, из которого они вышли.

Такэда покосился на стену строения, сложенную из крупных каменных блоков, когда-то хорошо обработанных и гладких, а сейчас в оспинах и шрамах эрозии.

— На нейтральной полосе. В этом хроне с давних пор никто не бывает. Это мертвый мир, никого в нем не осталось, я имею в виду — разумных существ. Цивилизация погибла, остались одни развалины.

— От чего она погибла?

— Вирус, выращенный в военных лабораториях, нечто вроде нашего СПИДа.

— Хорошенькое дело! И проводник хорош! А если мы подхватим этот вирус?

— Не подхватим. Хрон изолирован уже около тысячи лет, вирус давно сдох, но изоляцию не сняли. Просто Проводник имеет доступ к тайнам подобного рода.

— Он что, маг?

— В некотором роде. Маг научного знания. В своем мире он известный ученый.

— Ну, раз вирус исчез, остановимся здесь. А как далеко от Земли мы ушли по «лестнице» Шаданакара? Вверх или вниз?

— Шли мы вниз, но по отношению к цивилизации Земли этот мир хоть и не намного, но старше. И принадлежит он «пакету» Земель, где властвуют военные диктатуры, суперкомпьютеризированные системы и полное пренебрежение к судьбе личности. — Такэда помолчал. — Нашу Землю, вероятно, ждет то же самое.

— Не каркай. — Никита помрачнел, вспомнив все перипетии их бегства. — Пошли поищем сухое помещение. Я все еще хочу спать, к тому же мне надо… кое о чем подумать, поразмышлять.

— Думай. Еще Дюма говорил, что «размышлять — высшее счастье для людей действия, единственный отдых, который они себе позволяют».

Побродив по огромному, хорошо сохранившемуся зданию, напоминавшему замок и административный центр одновременно, они набрели на относительно чистую комнату с единственным окном, стеклом в котором служил полупрозрачный лист какого-то сверхпрочного материала, выдержавшего тысячелетие. В комнате сохранились остатки камина и стола да встроенные в стены шкафы, остальное давно превратилось в пыль.

Поворошив в шкафах, Никита отчистил угол помещения, снял с пояса снаряжение и улегся прямо на голом каменном полу.

— Разбудишь, когда закончится дождь.

— Ты же собирался размышлять.

— Не хватай за язык, зануда.

Такэда смел слой пыли в другом углу, нажал на поясе на ряд металлических полосок, и «спортивный костюм» на нем раздулся, приобрел сходство со старинным водолазным скафандром, а из воротника вырос такой же раздутый капюшон. Толя плюхнулся на пол, поправил под головой капюшон и закрыл глаза. Наблюдавший за ним Сухов хмыкнул.

— Как интересно! А мой почему-то не трансформируется. Или Посланнику не положено спать в комфортных условиях?

— Посланник должен был спросить, как работает врученная ему одежда и техника. — Толя встал и коснулся пластинок на поясе танцора в нужной последовательности. — Мыслитель.

Костюм Сухова бесшумно превратился в пневмоматрац.

— Спасибо, — сказал он в спину Толе. — Метис.

— От такого слышу, — парировал Такэда, лег и мгновенно уснул. В отличие от приятеля он не отдыхал уже вторые сутки.

Зато Никита долго не мог уснуть, несмотря на мягкие объятия костюма-скафандра. В конце концов сон сморил и его.

Проспали они часов пять.

Первым проснулся Такэда, выпустил из костюма воздух, откупорил «флягу» с водой — то есть включил механизм понижения плотности акваблока, и напился. Подумал: чайку бы сейчас, горяченького!.. Затем сделал зарядку и разбудил Сухова.

— Дождь кончился, вставай. Что-нибудь надумал?

Никита вскочил. Он был бодр и весел, тяжелые мысли ушли, хотелось двигаться, что-то делать, к чему-то стремиться и… танцевать. Он даже сделал было несколько па из своего «фирменного» танца, но быстро опомнился и занялся зарядкой. Потом позвал Толю, и они почти час вели полуконтактный бой, забыв обо всем, подняв тучу пыли. Костюмы на них были поистине волшебными. Они впитывали пот и принимали любые удары: те не достигали тела. Сухов первым опустил руки, отвесил поклон:

— Ясумэ, Тоява-сан.

Они умылись, перекусили какой-то зеленовато-коричневой массой, в которой похрустывали орешки — по вкусу она напоминала халву, — но прежде чем выйти из здания, проверили экипировку.

У них были акваблоки — полные «фляги» воды; почти неначатые коробки НЗ; «свисток», который «свистел» в соседние хроны — хохха; эрцхаор — перстень-индикатор и он же программатор станции хроносдвига, а из оружия — вардзуни, нервайлер и хардсан, один вид которого придавал уверенности больше, чем все остальное.

— Отобьемся в случае чего, — повеселел Сухов.

Такэда не был столь наивен, однако промолчал.

— Что будем делать дальше?

— Сначала осмотримся, куда мы попали. Дышится здесь неплохо, гравитация нормальная, и если никого агрессивного поблизости не окажется, можно будет немного пожить на природе. Потом я сообщу тебе свой план.

— Ого, у нас уже есть план?

— Не ерничай. — Никита вдруг о чем-то вспомнил, нахмурился. — А ну-ка, доставай хохху. Давай, давай, пошевеливайся. Прежде всего выясним, где Ксения.